Ах уж это чувство непроходимого отчаяния, от которого не спрятаться, не скрыться. Если я останусь с ним наедине достаточно долго, желание разодрать зубами свою кожу в клочья станет непреодолимым. Но со мной все время кто-то, требующий внимания.
Знаешь ли ты, анон, что такое ненависть к своему телу? Сейчас ты подумал, наверное, о недовольстве формой своего носа, а, может, о своих лишних килограммах. У меня это несколько иначе. Видишь ли, мое тело само по себе неплохое. Мне бы оно даже нравилось, принадлежи оно кому-нибудь другому. Но... проблема в том, что оно - женское. У моего тела есть грудь, выраженная талия, слишком широкие, чтобы принадлежать мужчине, бедра, мягкий голос, узкие ладони. А я парень. Это невыносимо. Всю жизнь, всю чертову жизнь, носить неправильный кожаный мешок, выданный тебе либо случайной игрой генов, либо Господом-Богом - не важно. Произошла ошибка. Мир жесток.
В тот самый миг, когда семья об этом узнает и поймет серьезность моей ситуации, я перестану для них существовать.
Возможно, мне удастся вырваться. Накопить денег. Начать принимать гормоны - хотя бы год, а лучше всю жизнь. Боюсь даже мечтать об операциях. Возможно, завтра я опять не шагну под поезд.
Но отчаяние навсегда заняло укромное место у моего сердца. Ведь мои любимые люди потеряют дочь, а я потеряю родителей. Жаль, что они никогда не хотели сына.
Знаешь ли ты, анон, что такое ненависть к своему телу? Сейчас ты подумал, наверное, о недовольстве формой своего носа, а, может, о своих лишних килограммах. У меня это несколько иначе. Видишь ли, мое тело само по себе неплохое. Мне бы оно даже нравилось, принадлежи оно кому-нибудь другому. Но... проблема в том, что оно - женское. У моего тела есть грудь, выраженная талия, слишком широкие, чтобы принадлежать мужчине, бедра, мягкий голос, узкие ладони. А я парень. Это невыносимо. Всю жизнь, всю чертову жизнь, носить неправильный кожаный мешок, выданный тебе либо случайной игрой генов, либо Господом-Богом - не важно. Произошла ошибка. Мир жесток.
В тот самый миг, когда семья об этом узнает и поймет серьезность моей ситуации, я перестану для них существовать.
Возможно, мне удастся вырваться. Накопить денег. Начать принимать гормоны - хотя бы год, а лучше всю жизнь. Боюсь даже мечтать об операциях. Возможно, завтра я опять не шагну под поезд.
Но отчаяние навсегда заняло укромное место у моего сердца. Ведь мои любимые люди потеряют дочь, а я потеряю родителей. Жаль, что они никогда не хотели сына.