Всё было вполне терпимо до девятого класса. Вероятно, именно в это время подростковый возраст взял своё. Просто чёртовски неприятно ощущение опустошения. Апатичность ко всему сменялось отвращением и ненавистью к себе, чувством вины. На подготовку к ОГЭ и домашку я забил, с матерью ругался (ну, как ругался - она мне всё высказывала, а я просто стоял, слушал и ждал, пока всё закончится.), практически не общался с одноклассниками, всё время свободное от школы и художки я проводил в своей комнате за компом. Были, конечно, светлые моменты - первая любовь, ради которой и пытался держаться, но одновременно и из-за наших отношениях захлёбывался в самоненависти. В июне 2014 я сорвался: дротаверин + родительское вино. Всё произошло импульсивно, поэтому я не знал, что винцо усиливает действие дротаверина. Да и смертельная доза в десять раз больше, чем я принял. Десятый и одиннадцатый класс я провёл больше в аппатичном состоянии, но теперь уже иногда страдая от чувства одиночества (с одноклассниками мог за день сказать не более тридцати слов, но к концу учёбы всё стало лучше).
Вообще, чувство, что что-то со мной не так появилось ещё в детстве. Восьмилетний ребёнок, который думает о своей смерти - нормально. В начале седьмого класса моя любимая учительница сказала, что во мне сломался стержень. За несколько месяцев до этого, в конце шестого, я получил своё имя. Оно звучало так правильно по отношению ко мне. Гораздо правильнее, чем имя, которое дали родители. Тогда я понял, что не так - не девочка я, а мальчик.
На эту неделю было много планов. Но не думаю, что смогу выполнить хотя бы половину. Всё разрушил выход из дома, чтобы купить штанцы и не ходить, как бомж, в заляпанных гуашью джинсах. Ты просто идёшь, смотришь на всех этих цис-парней вокруг и понимаешь, что ты таким никогда не станешь. Ты стройная (хоть и плоская) девушка ростом 149, с почти кукольным лицом, последняя надежда отца, что детей он всё же нормальных воспитал, самая любимая из внучек.
У меня есть семья, которая меня любит, я относительно здоров, я получаю высшее образование, у меня есть крыша над головой, деньги на еду. У меня нет права жаловаться и просить чего-то. Но я устал от всего. Я хочу перестать быть неправильным и не хочу врать всем всю жизнь, чувствовать то, чувствую все эти годы, не хочу разочаровывать дорогих мне людей. Что мне делать со всем этим?
Вообще, чувство, что что-то со мной не так появилось ещё в детстве. Восьмилетний ребёнок, который думает о своей смерти - нормально. В начале седьмого класса моя любимая учительница сказала, что во мне сломался стержень. За несколько месяцев до этого, в конце шестого, я получил своё имя. Оно звучало так правильно по отношению ко мне. Гораздо правильнее, чем имя, которое дали родители. Тогда я понял, что не так - не девочка я, а мальчик.
На эту неделю было много планов. Но не думаю, что смогу выполнить хотя бы половину. Всё разрушил выход из дома, чтобы купить штанцы и не ходить, как бомж, в заляпанных гуашью джинсах. Ты просто идёшь, смотришь на всех этих цис-парней вокруг и понимаешь, что ты таким никогда не станешь. Ты стройная (хоть и плоская) девушка ростом 149, с почти кукольным лицом, последняя надежда отца, что детей он всё же нормальных воспитал, самая любимая из внучек.
У меня есть семья, которая меня любит, я относительно здоров, я получаю высшее образование, у меня есть крыша над головой, деньги на еду. У меня нет права жаловаться и просить чего-то. Но я устал от всего. Я хочу перестать быть неправильным и не хочу врать всем всю жизнь, чувствовать то, чувствую все эти годы, не хочу разочаровывать дорогих мне людей. Что мне делать со всем этим?